Последнее Правило Волшебника, или Исповедница. Кни - Страница 38

Ему казалось, это могла быть какая-то ошибка – возникшая из-за искажения магии, вызванного загрязнением, которые оставили гармонии. Но даже если ему сообщили правду, – в чем он вовсе не был уверен, – все равно его дар оказался отрезан той ведьмой, Сикс, так что он не понимал, как мог самопроизвольно привести в действие эти шкатулки. И он не мог вообразить, как можно открыть правильную шкатулку при отсутствии дара. Он раздумывал над тем, могло ли все это быть из-за Сикс, частью какого-то заговора, которого он еще не понял.

Когда-то давно, в то время, когда Даркен Рал чертил эти самые заклинания, перед тем как открыл одну из шкатулок, Ричард ничего не понимал в их структуре. Зедд говорил ему, что само начертание подобных заклинаний чрезвычайно опасно: одна неправильная линия, проведенная правильным человеком в правильных обстоятельствах и правильным способом, может вызвать несчастье. В то время все рисунки казались таинственными узорами, выполненными из загадочных элементов, которые можно было принять за знаки какого-то удивительного иностранного языка.

Когда Ричард узнал намного больше о магических рисунках и символах, он пришел к пониманию того скрытого смысла, что содержали некоторые из этих элементов, – главным, образом тем же способом, как изучал древнед’харианский язык: поначалу лишь догадываясь о значении отдельных слов, а по мере того как знание слов росло – стал улавливать и те понятия, которые выражали группы слов.

Именно этим путем он пришел к пониманию того, что некоторые части заклинаний, которые чертил Даркен Рал, чтобы открыть шкатулки Одена, тоже были частями танца со смертью.

В этом был некий смысл. Зедд как-то говорил ему, что сила Одена – это сила самой жизни. Танец со смертью практически представляет собой борьбу за жизнь, и Оден, сам по себе, сосредоточен вокруг жизни, защищая ее от неистового буйства магии Огненной Цепи.

Ричард погрузил палец в красную краску и провел изогнутую дугу через лоб Джона-Камня, а затем подкрепил ее линиями, образующими символ концентрации силы. Он использовал элементы, которые понимал, но комбинировал их новыми способами, изменяя и их, и общую картину. Он не хотел, чтобы сестры Тьмы, увидев эти рисунки, распознали их прямое значение. Несмотря на то, что он составлял рисунки из известных ему элементов, все они были достаточно оригинальными, ни на что не похожими.

Люди, собравшиеся вокруг, чуть склонились вперед, завороженные не просто самим рисованием, но и реализацией идеи. В этом было что-то от поэзии. И хотя они не понимали значения линий рисунка, но воспринимали их совокупность как выражение вполне конкретной цели, как нечто важное, как именно то, чем они и были, – как угрозу.

– Знаете, что напоминает мне весь этот рисунок? – спросил один из наблюдавших.

– Что? – пробормотал Ричард, добавляя штрих к символу, обозначающему мощный удар, лишающий противника силы.

– Отчасти это напоминает мне стиль игры. Не знаю почему, но вот эти линии, то, как они выглядят, напоминают мне некоторые атаки в джа-ла.

Удивленный тем, что этот человек – другой пленник – смог ухватить столь важную особенность этого рисунка, Ричард бросил в его сторону недовольный вопросительный взгляд.

– Когда я работал кузнецом и подковывал лошадей, – пояснил тот человек, – мне нужно было их хорошо понимать. Ведь невозможно спросить у лошади, что ее беспокоит, но если быть внимательным, можно научиться примечать самые разные вещи, такие, как движения тела, и со временем начнете понимать значение и смысл вот такого языка. Если обращать внимание на незначительные движения, то можно избежать и ляганий, и укусов.

– Здорово, – сказал Ричард. – Примерно это я и делаю. Я собираюсь придать каждому из вас нечто типа визуального изображения силы.

– Откуда ты так много знаешь про символы силы? – подозрительным тоном спросил один из наблюдавших за его работой, человек по имени Брюс. Это был солдат Ордена, входящий в состав их команды, – один из тех людей, которые спали в собственной палатке и всегда возмущались тем, что приходилось следовать указаниям нападающего – непросвещенного язычника, сидящего по ночам на цепи, подобно животному. – Вы, живущие здесь, насочиняли слишком много всякого для поверий о магии и тому подобном, вместо того чтобы посвятить свой разум более стоящему – делам Создателя и вашему долгу перед собратьями.

Ричард пожал плечами.

– Я имел в виду, что я применяю мои представления, мои идеи относительно символов силы. Мое намерение заключается в том, чтобы изобразить на каждом из команды то, что, мне кажется, позволит ему выглядеть более сильным, вот и все.

Брюс казался явно неудовлетворенным таким ответом. Он указал на лицо Джона-Камня.

– Почему ты полагаешь, что все эти волнистые линии и все прочее выглядит как представление силы?

– Ну, не знаю, – сказал Ричард, стараясь придумать что-то такое, чтобы ему перестали задавать вопросы, но при этом не рассказать что-то действительно важное. – Просто сочетание этих линий кажется мне выражающим силу.

– Но это нонсенс, – сказал Брюс. – Рисунки не могут ничего такого означать.

Другие солдаты, входящие в команду, наблюдали за Брюсом и ждали ответов Ричарда, будто задумали устроить бунт против их нападающего.

Ричард улыбнулся.

– Если ты думаешь именно так, Брюс, если уверен, что рисунки ничего не значат, то я изображу тебе цветок на лбу.

Все рассмеялись, даже солдаты.

Брюс, показавшийся уже не таким уверенным, тогда как его взгляд метался, обегая смеющихся приятелей по команде, прочистил горло.